из-за ничтожной вероятности угрозы, о которой и придумать-то что-то было сложно

Гриновский Ксавелий и сейчас...

...не "Золотую цепь" ли упомянуть изволили?

Опять Вы и Зона не даете расслабляться нам, мужикам, недостойным лицезреть следы ваши и тени...

Вопрос риторический, да?.. да и фильм всеми любим...

Что тут поделать?

Плюс психологический опыт Саракша

вариант "Сикорски - психически больной человек" я не стал бы отрицать, отбрасывать, списывать как неприятный лично нам, читателям АБС. Вполне возможный ведь вариант.

Вы опять относитесь ко всему, как сторонний наблюдатель. Не хотите понять Сикорски.

Если не ясно, что происходит, давайте предполагать самое такое плохое, несмотря на то, что сорок лет ничего не происходит вообще.

Абалкин объясняет свои поступки.

– Я буду говорить стоя, – сказал Лев Абалкин.

– Бросьте, Лева, что за церемонии? Садитесь, прошу вас. Нам предстоит долгий разговор, не правда ли?

– Нет, не правда, – сказал Абалкин. На меня он даже не взглянул. – У нас не будет долгого разговора. Я не хочу с вами разговаривать.

Экселенц был потрясен.

– Как это – не хотите? – вопросил он. – Вы, дорогой мой, на службе, вы обязаны отчетом... Мы до сих пор не знаем, что случилось с Тристаном... Как это – не хотите?

– Я – один из «тринадцати»?

– Этот Бромберг... – проговорил Экселенц с досадой. – Да, Лева. К сожалению, вы – один из «тринадцати».

– Мне запрещено находиться на Земле? И я всю жизнь должен оставаться под надзором?

– Да, Лева. Это так.
...
– Так вот, я пришел сюда сказать, – произнес Абалкин все тем же тихим бесцветным голосом, – что вы поступили с нами глупо и гнусно. Вы исковеркали мою жизнь и в результате ничего не добились. Я – на Земле и более не намерен Землю покидать. Прошу вас иметь в виду, что и надзора вашего я больше не потерплю и избавляться от него буду беспощадно.

– Как от Тристана? – небрежно спросил Экселенц.

Абалкин, казалось, не слыхал этой реплики.

– Я вас предупредил, – сказал он. – Теперь пеняйте на себя. Я намерен теперь жить по-своему и прошу больше не вмешиваться в мою жизнь.
...
– Ну, хорошо, – сказал, подождав, Экселенц. Он демонстративно разглядывал свои ногти. – Пусть Тристан вам это все-таки рассказал. Не понимаю, почему он это сделал, но – пусть. Тогда почему он не рассказал вам остального? Почему он не рассказал вам, что вы – «подкидыш»? Почему не объяснил причин запрета? Ведь были же причины – и весьма существенные, что бы вы об этом ни думали...

Медленная судорога прошла по серому лицу Абалкина, и оно вдруг потеряло твердость и словно бы обвисло – рот полуоткрылся, и широко раскрылись, как бы в удивлении, глаза, и я впервые услыхал его дыхание.

– Я не хочу об этом говорить... – громко и хрипло произнес он.

– Очень жаль, – сказал Экселенц. – Нам это очень важно.

– А мне важно только одно, – сказал Абалкин. – Чтобы вы оставили меня в покое.

Лицо его сделалось, как прежде, твердым, опустились веки, с матовых щек медленно сходили серые пятна

И, мне казалось, что Вы и Loreen тогда со мной согласились... м-м?

Вы проведете более развернутую аналогию с романом...

и пошел гулять из уст в уста ядовитый термин-упрек "синдром Сикорски"? Комплекс неуправляемого страха перед возможным вторжением Странников?