Ru Sci-fi Arkady & Boris Strugatky's Main Page
Поиск по официальной странице и книгам Стругацких
Форум Бориса и Аркадия Стругацких  
 - Начало - Регистрация - Ответить - Поиск - Статистика - Опросы -  - Правила форума
abs.rusfforum.org / АБС: творчество, наследие, уроки / Дмитрий Быков, "МИРОВАЯ ВОЙНА БОРИСА СТРУГАЦКОГО" - не война ли это самого Быкова?
Автор Сообщение
Умник

Участник
# Дата: 3 Апр 2012 22:41 - Поправил: Умник
Ответить 


МИРОВАЯ ВОЙНА БОРИСА СТРУГАЦКОГО появилась в "Снобе" и пока что доступна в полном виде по приведенной выше ссылке.

Эту доступность вполне могуут и прекратить, поэтому советую поторопиться прочитать и скачать, а может быть и выложить на сайте.

Быков, как всегда, интересен и, как всегда, провирается-проговаривается. Поминает, как ему досталось "от либералов" за отношение к главному герою Камерона, но защищает это отношение на примере самого БНа. Для этого не побоялся ошибиться в году, из которого Воронин попал в Град: утверждает, что из середины тридцатых, когда в ГО прямым текстом сказано: что из пятьдесят первого. В общем, читайте сами, пока ссылка раотает! Да, и еще: ссылка - на первую часть, а в конце этой части линк ко второй.

Роман Сидоров

Администратор
# Дата: 4 Апр 2012 09:00 - Поправил: Роман Сидоров
Ответить 




В книгах Стругацких всегда идет война. В прошлом или настоящем, в земной или иной цивилизации, именно она определяет судьбы и характеры героев. Почти двадцать лет, прошедшие после смерти Аркадия Стругацкого, младший из братьев, Борис, продолжает эту линию уже в своей, все более и более сложной прозе. При этом сам Борис Стругацкий менее всего склонен романтизировать войну. Возможно, поэтому так редко и скупо говорит от собственного имени о мифах, ветеранах, зэках, смершевцах и о своей ненависти к войне.

Читает Сергей Полотовский: 56.95 Mb

Главные советские и постсоветские военные писатели – Стругацкие. Почти никогда не изображая войну напрямую, они ВСЕГДА занимались беспрерывным ее осмыслением и изживанием ее опыта. Бесконечные войны в прозе Стругацких – на Сауле, на Саракше, на Земле – больше всего похожи на игры в войну книжных послевоенных детей на ленинградском пустыре 1946 года, среди осколков, воронок и сгоревших бревен.

Этой военной прозой сформировано уже несколько поколений, навсегда запомнивших, включивших в свой лексикон: «Налей мне вина, Хайра, труполюб, и согрей постель, я сегодня весел!», «"Варенья, и быстро", – неприятным голосом сказал Хайра», «Великий и могучий Утес с ногой на небе и на земле».

Это входило в кровь немедленно – но не только потому, что было хорошо, а потому, что Стругацкие транслировали атмосферу тревоги, в которой мы жили. Советский Союз был довольно напряженным местом, в нем все время чего-то боялись, война витала в воздухе. Потом из теплицы выпустили воздух – а может, впустили, не знаю, но атмосфера утратилась. А тогда этой атмосфере соответствовали немногие – в первую очередь Стругацкие, у которых непрерывно воевали, или вспоминали войну, или ждали ее. Но мало кто при этом так ненавидит войну, как Стругацкие, мало кто наговорил столько резкостей о советском милитаризированном сознании, о подчинении всего советского (а в последние годы – и российского) социума мобилизационным доктринам и о привычке развязывать войны, чтобы тем вернее все на них списать.
Отрицательные герои Стругацких – часто генералы или представители спецслужб, опять-таки военизированных. А между тем все их положительные герои родом из войны и могут лишь мечтать о тех прекрасных временах, когда формирование Человека Воспитанного (важный для Стругацких термин, созданный по аналогии со, скажем, человеком разумным или человеком играющим; технический прогресс как таковой, без участия человека воспитанного не имеет смысла и не принесет человечеству счастья) будет возможно без подобных экстремальных инициаций.

Противоречие это, конечно, осознается скорее читателем, чем автором. Борис Стругацкий, который ныне героически представительствует за себя и брата, внутренне абсолютно последователен, когда развенчивает военную мифологию. А его поклонники, выросшие на их с братом классической прозе, кричат о своем разочаровании и признаются в блогах – не без публичной экзальтации, естественно, – что АБС для них более не существуют.

Я их не одобряю, этих поклонников, конечно. Но понять генезис этих ощущений могу.
• • •

Хотя вообще-то с Борисом Натановичем Стругацким мало что понятно. Он персонаж загадочный.

Говорю «персонаж», потому что не совсем понимаю, о чем говорю – о человеке ли или о той предсказанной им вместе с братом следующей ступени эволюции.

Борису Стругацкому только что исполнилось семьдесят семь лет. На людях не появляется принципиально, даже на церемонию присуждения литературной премии АБС – ее всегда вручают 21 июня, этот день равноудален от дней рождения А. и Б. Стругацких – присылает поздравление, и только. Семинар фантастов, которым он руководит с середины семидесятых и который считается инкубатором гениев, продолжает функционировать, но собирается у него дома, и посторонние туда не допускаются. Все интервью – исключительно в режиме онлайн.

Я из тех немногих счастливцев, кто видел Стругацкого живьем и удостаивался даже крепкого сухого спортивного рукопожатия, а также разговора. Плотность и скорость этого разговора, а также причудливость мысли укрепили меня в убеждении, что тут мы имеем дело с чем-то до конца не познанным (помните – «профессионал, да еще из лучших, наверное, – мне приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы удерживать его в своем темпе восприятия», – как говорит Максим Каммерер о Льве Абалкине в повести «Жук в муравейнике»?).
Однажды он мне сказал (не подчеркиваю своей близости к нему, разговор был общий):

– Мы выросли в убеждении, что человек ест, чтобы работать. А что если это не так?

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Это вполне может быть наоборот.

Далее он развил мысль о том, что самоценность работы вполне может быть пережитком, а прекрасное безделье по-своему выглядит даже более творческим состоянием; и о том, что работа отвлекает человека от подлинных проблем, как производственный роман уводил от жизни, а не приводил к ней. Никто из героев русской классики не работает, и не сказать, чтобы от этого мы любили ее меньше. Более того, в Библии труд сделан проклятием человека, а не смыслом его жизни. В другой раз он озадачил меня еще больше, сказав, что терпимость проявляется не в отношении к хорошему, а в отношении к неприятному. Надо уметь терпеть неприятное, не отказывая ему в праве на существование. И эта простая на первый взгляд мысль заставила меня пересмотреть большинство моих тогдашних иерархий. Речь, как сейчас помню, шла о «Флоре», хиппиобразном движении из романа «Отягощенные злом». Я удивлялся: почему оселком для испытания окружающих избрана именно «Флора», слабая, вонючая, вредоносная? Он объяснил.

И про жизнь свою, и про творческий метод, и про эволюцию мировоззрения БНС высказывается фрагментарно и неохотно, как всякий интроверт. Мы очень мало знаем, а хорошо бы разобраться: что же сформировало его, и какую роль сыграла в этом война?
• • •

То есть мы знаем, что из блокадного города его увезли только в 1943 году, что он остался там с матерью, а Аркадий с отцом, находившимся на последней стадии истощения и вскоре умершим, уехали раньше – зимой сорок второго. Знаем, что ненависть к войне и разговорам о ее святости сидела в обоих братьях прочно. Самым сильным своим киновпечатлением они долго считали фильм Стэнли Крамера «На берегу» – антиутопию 1959 года по роману Невила Шюта про то, как ядерная война съела мир и смертоносное радиоактивное облако приближается к Австралии; там теперь гнездятся остатки человечества и предаются кто оргиям, кто романтической любви, кто диким автогонкам со смертельным исходом.

С закрытого показа этого фильма братья вышли, проклиная всех генералов. Но тут и кроется первое противоречие: из этого впечатления вырос не антивоенный роман, а гениальная «Далекая Радуга», финал которой – обреченная планета с тысячами не успевших спастись – поражает не ужасом, а счастьем. Вот пляж, вот море, вот четверо плывут к горизонту, неся на спинах пятого, который играет на банджо и поет: «Ты, не склоняя головы, смотрела в прорезь синевы и продолжала путь». Вот композитор играет на рояле, а рядом табличка: «Далекая Радуга. Соч. последнее, неоконч.». Вот Горбовский лежит на берегу – впервые можно спокойно лежать, некуда бежать. Сейчас придет Волна и всех накроет. То есть из ужаса, из предсмертия, из глобальной катастрофы (война это или нечто техногенное – какая теперь разница) сделалось счастье.

Выходило, во-первых, что без войны нет доступа к тем высшим эмоциям, к числу которых, безусловно, принадлежит счастье безнадежности, братство обреченных, высшее понимание человечности (на Радуге остались ведь только те, кто добровольно пожертвовал эвакуацией – ради детей, ради научных данных...). А во-вторых, что только люди, сформированные пограничным опытом, способны вести себя прилично, а в мирном обществе этого опыта взять негде. Поэтому, скажем, рационально мыслящие и прекрасно воспитанные персонажи пасовали у Стругацких всегда, в том числе на Радуге, а те, в ком угадывались ветераны земных или космических битв, жертвовали собой красиво и весело, как любимый их сквозной персонаж Горбовский.
Относительно Аркадия Натановича кое-что понятно: после училища военных переводчиков он служил на Дальнем Востоке двенадцать лет, армейская тема входила непременной составляющей во все его сольные сочинения и почти во все главные общие книги. Относительно Бориса Натановича все опять тайна.

Объективно и полно говорить про Стругацкого может тот, кто умнее его, а я таких людей пока не видел. Есть впечатления внешние: Стругацкий весьма высок ростом (хоть и ниже почти двухметрового брата), широкоплеч, круглоголов, обладает тонким ртом, сложенным в едкую ироническую улыбку, и носит сильные толстые очки. Он дружит с узким кругом людей, причем весьма неожиданных – это не коллеги-писатели и не коллеги-уче­ные. Интересы его раз­но­об­раз­ны, а память абсолютна. По первому образованию он звездный астроном и неплохо разбирается в астрофизике до сих пор, хотя строго научной фантастики Стругацкие никогда не писали.

Кроме того, он один из самых известных и осведомленных филателистов Ленинграда, ныне Петербурга. О всякого рода отпечатках, зубцах и водяных знаках он знает не меньше, чем о звездах, и говорит на эту тему охотнее, чем о литературе, но мало кто способен поддержать такой разговор. Помимо всего этого, он прекрасно осведомлен о компьютерных симуляторах боевых действий и в какую-нибудь танковую войнушку способен рубиться ночь напролет, несмотря на большой жизненный опыт и вообще взрослость.

Но все эти вещи, сугубо внешние, ничего в Стругацком не приоткроют.

Отношение же его к ближнему кругу, прежде всего к ученикам, являет собою загадку или, по крайней мере, противоречие: внешне это отношение очень корректное, но прохладное. Внутри, под этой корректностью тлеет жар, как под золой, потому что Стругацкий очень любит талант во всех его проявлениях и с горячей заинтересованностью следит за всеми, кого заприметил. Но любовь имеет характер требовательный и стимулирующий, внешне никак не проявляющийся: Стругацкий умеет требовать с тех, кого любит, и сроду ни с кем не сюсюкал. Все это с редкой откровенностью и даже самоедством описано в «Бессильных мира сего» – вероятно, самом откровенном его романе. Там много страшных сцен, даже больше, пожалуй, чем в «Пикнике», и есть довольно рискованная идея: без прямого насилия над человеческой личностью – насилия иногда самого буквального, с применением пыточного арсенала – Человека Воспитанного не получишь. Потому что, если человек не движется вперед, он не стоит на месте, а откатывается назад. Его тащит вниз Проклятая Свинья Жизни.

Так что с учениками Стругацкий, подобно своему Агре, не только жёсток, но при необходимости и жестк. Иначе бы из Бориса Штерна, Вячеслава Рыбакова, Андрея Измайлова и двух десятков других ничего особенного не вышло. А из них вышло превосходное поколение, у которого уже мы, рожденные в конце шестидесятых – начале семидесятых, научились понимать, что к чему. Откуда в пацифисте не то чтобы преклонение перед насилием, а столь страстная вера в то, что без него не обойдется? А очень просто: он сознает инерционность человеческой природы. И если эту природу не подхлестывать – Проклятая Свинья тут как тут. Чтобы один из героев «Бессильных» – реально бессильных, утративших дар, зажиревших – начал наконец действовать по максимуму, разворачивая историю человечества силой ума, его приходится не только напугать до смерти, но и... да, пытать, дробить пальцы. Наставник об этом знает. Наставник это инициировал. И это сработало. А что еще делать, когда «совершенно нет времени»? – этой фразой заканчивается роман.

Мне кажется, Стругацкого сформировал эпизод, описанный в «Поиске предназначения» – великом автобиографическом (по крайней мере, в первых главах) романе. Там мальчика во время блокады преследует людоед. Сильно подозреваю, что все это так и было. Людоеда потом случайно убил осколок, и мальчик смог спрятаться в родном подъезде. И еще одна деталь, которая на Стругацкого повлияла, – он упомянул ее однажды в онлайновом интервью: самой вкусной вещью в своей жизни он назвал ледяной каменный мятный пряник, полученный на новый, 1942 год.
Так война с ее кошмаром объяснила Борису Стругацкому, что может быть всё. Те вещи, которых он насмотрелся в блокадном Ленинграде, сильно раздвигают границы воображения.

Так война доказала ему, что любое выживание есть чудо, а стало быть, свидетельство о призвании. И одна из главных тем Стругацких – может ли человек это свое призвание отменить? Стругацкий полагает, что отменить его нельзя и потому надо по мере сил ему следовать. Пока следуешь – будешь храним, потому что нужен. Это истинно военный императив, в мирном обществе такого не сформулируешь.

И еще одно. Война научила его тому абсолютному минимализму в смысле потребностей, той фантастической, стальной выносливости, которая делает воином и его самого. Это позволяет ему не отвлекаться на болезни и возраст и ежедневно, хоть небольшими порциями, писать – делать то главное, что он умеет лучше всего. Никто и никогда не знает, что он пишет. Все это не мешает, а, напротив, способствует его славе и почти всеобщему пиетету. Покачнула этот пиетет и расколола поклонников именно война.
• • •

Буча началась, когда Борис Стругацкий, отвечая на вопросы «Новой газеты», написал:

«Память о Великой Отечественной стала святыней. Не существует более ни понятия "правда о войне", ни понятия об "искажении исторической истины". Есть понятие "оскорбления святыни". И такое же отношение стремятся создать ко всей истории советского периода. Это уже не история, это, по сути, религия. Библия Войны написана, и апокриф о предателе-генерале Власове в нее внесен. Все. Не вырубишь топором. Но с точки зрения "атеиста" нет здесь и не может быть ни простоты, ни однозначности. И генерал Власов – сложное явление истории, не проще Иосифа Флавия или Александра Невского; и ветераны – совершенно особая социальная группа, члены которой, как правило, различны между собой в гораздо большей степени, чем сходны».

Эта точка зрения породила шквал полемики (не говоря уже про обвинения в адрес самого БНС, опять попавшего в нерв). Грех сказать, я и сам поймал себя на некотором, не скажу непонимании, но внутреннем протесте. Усугубилось это чувство просмотром «Аватара», за рецензию на который мне уже досталось с либеральной стороны. Я там усомнился в добродетельности героя, с такой легкостью перебегающего на чужую сторону от своей, пусть даже во всем неправой. Я впервые задумался о том, каким будет демифологизированное сознание – сознание, которое научится обходиться без мифов. Да, память о войне стала святыней. Да, это мешает выяснить правду. Но что делать обществу, у которого других святынь нет? И может ли оно быть обществом, если у него нет святынь?

Со всем этим я осмелился обратиться к самому Борису Стругацкому. Интервью, как всегда, велось путем взаимной переписки. Ответы он предпочитает формулировать письменно, с научной строгостью, характерной для физиков вообще и астрономов в частности.

– Может, миф не так уж страшен? Он лежит как-никак в основе каждой нации...

– На мой взгляд, ничего дурного в мифах нет. Это, по сути, общенародное творчество – тщательно отредактированная тысячами независимых редакторов, отшлифованная тысячами сугубо эмоциональных и личных прикосновений, беллетризованная история, так сказать, история руко­твор­ная, тщательно сбалансированная по части сочетания реальных фактов и народной фантазии. В мифе есть выдумка, но нет вранья, что и делает его таким привлекательным и даже значительным. Хуже, когда редактируют, шлифуют и беллетризуют историю хорошо оплачиваемые специалисты по идеологической обработке, занимающиеся этим делом по заданию начальства и в соответствии с указаниями, спущенными «сверху». Тогда получается «миф с заранее заданными параметрами», не бескорыстный полет фантазии, а враньё. Собственно, и не миф уже, а фальсификация истории. «Освобождение братских народов...», «подвиг двадцати восьми героев-панфиловцев», «велика Россия, а отступать некуда...», «Жуков – гениальный полководец», «Сталин – еще более гениальный полководец», «освобождение Европы»... И все, что противоречит этому мифу (архивные документы, свидетельства очевидцев, обыкновенная логика), объявляется очернительством, дегтемазанием и как раз фальсификацией. Это растление истории, эта демагогия, рассчитанная на невежество и абсолютное обнищание духом, преподносится как истина в последней инстанции. Это уже не создание Мифа, это его огосударствление, «идолизация», превращение в орудие пропаганды.

Великую Отечественную я всегда помню потому, что она была частью моей жизни, притом значительной. Воспринимать ее как святыню я не умею. Я вообще не религиозен.

– Но именно тревога по случаю возможной новой мировой войны породила великие фильмы и романы – фильм Крамера «На берегу» и вдохновленную им вашу «Далекую Радугу».

– «Перчику ему в жизнь! Перчику!..» Это у Чехова, кажется. Нет, я решительно против спецсредств, возбуждающих творческие процессы. Жизнь, ей-богу, и так исполнена всевозможных «стимуляторов»: несчастная любовь, мучения комплекса неполноценности, одиночество, предательства друзей, смерть близких, внезапные успехи, внезапные поражения... Неуже­ли для успешного творчества нужны еще и военные угрозы, войны, власть жлобов, цензура, религиозные страсти? По-моему, никаких разум­ных аргументов в пользу такого рода неестественностей не существует. Говорят, есть люди, которые скучают без войны, без ха-арошей драки, без скандалов вообще. Господь с ними. Пусть идут в ОМОН. Или в наемники.

(Все это, разумеется, голос Стру­гац­ко­го-че­ло­ве­ка. Стругацкие-писатели в жизни то и дело нарывались на неприятности, иногда вполне сознательно – просто потому, что не могли остановиться. Может быть, субъективно им все это было куда как противно, но именно из этих противностей – из творческого их преодоления – получились в конце концов «Сказка о тройке», и «За миллиард лет до конца света», и «Хромая судьба». Они бы, конечно, придумали не хуже, обошлись бы без личного опыта – но, боюсь, без личного опыта не было бы той ненависти, того едкого, кисло-горько-соленого тона, того порохового дыма. Не в цензуре было дело, она им только мешала, отравив самые плодотворные годы, – но общая советская атмосфера не могла не отразиться в их сочинениях, и страшная напряженность этой жизни обеспечила динамику их текстов. Конечно, «стимуляторы» вроде любви, смерти и творческих мук вполне достаточны... и все-таки советский мир с его силовыми линиями был весьма мощным полем, рождавшим удивительные тексты; не знаю, чем это можно заменить.)

– Есть ли в российской истории события более значимые и более притягательные для вас, нежели Великая Отечественная война?

– Сколько угодно. Рождение Пушкина, например. Или освобождение крестьян.

– Вы наверняка знали многих ветеранов – и многих лагерных сидельцев. Что у них общего? Действительно ли ветераны – люди особой породы?

– Я знавал сравнительно немногих ветеранов, но все они, без исключения, были вояки – отнюдь не «герои штабов и продскладов», а те самые, «что поползали»: сер­жант-мино­мет­чик, сержант-артиллерист (оба – из рядовых), капитан пехоты, генерал-майор (начинавший в финскую взводным и кончивший в Тюрингии командиром дивизии)... Очень разные люди, очень разные судьбы, всё очень разное у них, но все как один не любят рассказывать собственно о военных действиях (всё больше о бабах, о выпивке, о трофеях, о столкновениях с начальством), терпеть не могут СМЕРШ, а на прямые вопросы о войне отвечают уклончиво, норовят свернуть на что-нибудь забавное. И зэки бывшие (с ними я встречался меньше) очень в этом на них похожи: ни слова внятного о лагерях и масса забавных баек про лагерное начальство. А уж о крутой ненависти к «органам» и говорить нечего: слова доброго не найдут. Вояки, пусть изредка, но все-таки отметят какого-нибудь смершевца, что «подлец был большой, но не трус», а зэки – нет, у них ненависть чистая, беспримесная, непрощающая.

– Как вы оцениваете вклад Сталина в Победу? Сегодня многие повторяют, что без него война не была бы выигра­на.

– Сталин и начальство много сделали для того, чтобы эта война вообще началась и чтобы началась сокрушительными поражениями. В 1933-м Сталин приказал немецким коммунистам выступать не против нацистов, а против ненавистных социал-демократов. Этот приказ, вне всякого сомнения, способствовал победе Гитлера на выборах и воцарению в Германии нацизма. Сталин совершенно не разобрался в политической ситуации середины тридцатых, не понял, кто главный враг, а кто возможный союзник, стратегия, которую он избрал, поставила СССР и всю Европу на грань катастрофы. В 1939-м он благословил (договором Молотова-Риббентропа) Гитлера на начало масштабной войны в Европе. В конце тридцатых Сталин уничтожил ВЕСЬ старший командный состав РККА, обусловив этим военный кошмар 1941 года. Сталин бездарно прохлопал начало войны: он намеревался начать ее сам и, по сути, ничего не предпринял для подготовки к немецкому превентивному удару. Сталин сделал все, чтобы кровопускание, учиненное советскому народу, было максимальным. Средства, к которым он прибегнул (защищая свою жизнь и свою власть прежде всего), были безгранично жестоки и бесчеловечны – он это умел, и он это предпочитал. Народ оказался между двумя жерновами. Впереди – чужаки, оккупанты, фашисты, за спиной – НКВД, СМЕРШ, заградотряды. Создание такой ситуации – заслуга Сталина. Только так он умел расплачиваться за собственные ошибки. «Бабы новых нарожают» – эти слова ему приписывают; вполне возможно, он так говорил. И наверняка он так думал. Завалить трупами дорогу к победе – только так он умел и предпочитал. Война была выиграна, конечно, не вопреки Сталину. Сталин свою роль сыграл – роль тирана, роль безжалостного руководителя, и правы те люди, которые считают, что без главнокомандования Сталина войну, может быть, пришлось бы проиграть. Да только они не желают помнить, что без главнокомандования Сталина войны и вовсе могло не быть или это было бы совсем другое столкновение – между тоталитарным монстром и союзом демократических государств.

– Самойлов признавался: «Я б хотел быть маркитантом при огромном свежем войске» – при том что сам был боевым офицером. Вы себя как-то видите на войне?

– Не спрашивайте. С моими очками, с моим прирожденным пацифизмом, с моим отвращением к любому подчинению... Душераздирающее зрелище.

• • •

Казалось бы, все понятно: мировоззрение абсолютно цельное, логичное и ясное. Можно соглашаться, можно спорить, можно даже негодовать – Борису Стругацкому, думаю, от этого ни холодно ни жарко.

Между тем проза Стругацких далеко не сводится к триаде «гуманизм, атеизм, либерализм». Больше того, она зачастую ей противоречит. Любимый герой Стругацких, что неоднократно признавали они сами, – не либеральный мыслитель Изя Кацман из «Града обреченного», а перевоспитанный тоталитарий Андрей Воронин, которого для неведомого Эксперимента забрали в Град непосредственно из середины тридцатых. Кацмана они любят, но несколько брезгливо. Он им не шибко приятен. А Ворониным они любуются. Получается что-то вроде знаменитого эпизода с Львом Толстым – мемуар об этом сохранил нам Сулержицкий (Леопольд Сулержицкий, театральный деятель, режиссер, друг Л. Н. Толстого.). Идут по Арбату Толстой с Сулером, навстречу двое красавцев-кавалергардов двухметрового роста и аполлонического сложения. Толстой, вглядываясь издали: «Ну что это такое, Левушка! Чистые животные, ничего человеческого, никаких духовных интересов...». Проходят они мимо, бряцая шпорами и саблями, и Толстой говорит: «Левушка! Какая прелесть, какое счастье – молодость, здоровье, сила! Все отдал бы, чтобы быть сейчас, как они...».
Все герои АБС – сильные люди с экстремальным опытом. И главный конфликт прозы самих Стругацких сводится, на мой взгляд, к противостоянию такого персонажа – назовем его Перевоспитанным Героем – и хорошего человека, сформированного теорией воспитания.

Такие герои – Перевоспитанный и Воспитанный, или, иными словами, Брутальный и Новый – встречаются у Стругацких лоб в лоб, в решительном противостоянии. Скажем, в раннем рассказе «Глубокий поиск», где океанолог Кондратьев, медный и стальной «памятник героическому прошлому», противостоит слабому, но по-человечески куда более понятному Белову. В «Гадких лебедях» этот конфликт решается уже куда сложнее: там человек войны – героический, грязный, добрый Банев – сталкивается со стерильным и беспощадным будущим, очень, кстати, интеллигентным и либеральным.

Наконец, в «Улитке на склоне» умные и женственные жрицы партеногенеза противостоят одинокому, заросшему и беспомощному Кандиду со скальпелем: грязная современность против чистого будущего, прошедшего не только химическую, но и биологическую, буквальную стерилизацию.

Хотят Стругацкие такого будущего? Нет. Их кредо в финале «Гадких лебедей» выражает Банев: «Не забыть бы мне вернуться».
• • •

Думаю, такая амбивалентность диктовалась отчасти тем, что работали они вдвоем и что при всей духовной близости, интеллектуальном равенстве и кровном родстве отношения в этом тандеме были не безоблачны. Аркадий Натанович был не только на восемь лет старше – он был, так сказать, брутальнее, круче, алкоголизированнее. Правда, Борис Натанович, которого старший соавтор в письмах иронически называл «Бледнопухлый брат мой», как раз значительно спортивнее и здоровее в смысле образа жизни – но думаю, что внутренний конфликт имел место, да Стругацкие и не скрывали этого никогда. Я бы определил это как конфликт ветерана с шестидесятником, хемингуэевца с пацифистом – шестидесятники тянулись к миру отцов и старших братьев, но одновременно отрицали его. (Отсюда, скажем, одиночество Окуджавы среди писателей военного поколения: многие фронтовики его терпеть не могли – именно за то, что среди шестидесятников он был своим.)

Военный опыт выковал великолепную генерацию, в каком-то смысле создал поколение сверхлюдей – это было и остается бесспорным. Вопрос в цене этого опыта, его издержках и альтернативах ему. Поисками этих альтернатив Стругацкие озабочены с самого начала. Но как-то выходит, что все другие пути хуже.

Как-то получается, что теория воспитания дает сбои, что в идиллическом Мире Полудня поселяется Комкон-2 – тайная полиция, не брезгующая сначала слежкой, а потом и убийством. Получается, что человека по-прежнему формирует боевой опыт, пусть даже это война на том же Саракше или на Гиганде. Воевавший, прошедший боевую обкатку в тяжелейших внеземных условиях прогрессор Лев Абалкин («Жук в муравейнике») лучше, чище, нравственнее тех, кто на Земле просчитывает его судьбу. И Максим Каммерер никогда не может до конца слиться с новой ролью комконовца – именно потому, что ему мешает диверсантский опыт времен «Обитаемого острова». Кто воевал – тот не крыса, нет у него шанса скрыситься. А у Воспитанных Людей, стерильных, правильных, этот шанс есть.

Об этом и «Хищные вещи века» – о том, что у светлого гражданина Мира Полудня нет внятного противоядия от кошмаров консюмеризма, потребления, праздности. Ему нечего предложить дивному новому миру. Этот мир сможет переубедить только война, до которой он и доживет в конце концов. Иначе получится «Второе нашествие марсиан» – страшная повесть о том, как люди разучились воевать, как сдались победителю на милость, продали человеческую неповторимую сущность (тогда не употребляли пошлого слова «суверенитет») за дешевый синий марсианский хлеб. Кстати, об этом же были «Жиды города Питера» – горькая констатация того факта, что навык сопротивления утрачен, что потребуется невероятной силы встряска для возвращения простейших базовых понятий. А иначе – необратимая деградация, описывать которую Борису Стругацкому выпало уже в одиночку. Проклятая Свинья Жизни, пожирающая талантливых и слабых людей в романе «Бессильные мира сего».
Самое страшное противоречие художественной Вселенной Стругацких заключается в том, что хороших людей по-прежнему формирует только война; что именно война является основным занятием этих хороших людей; что больше их взять неоткуда. А сама война при этом – дело срамное и смрадное, и первое побуждение всякого нормального человека – сбежать от нее. И про это «Попытка к бегству». Но сбежать некуда, потому что война будет везде. И тогда Саул Репнин хватает бластер и расстреливает Ход Вещей – которому, конечно, ничего не делается, но нельзя же просто стоять и смотреть, если ты человек.
• • •

У человечества нет другой возможности создать или сплотить общество, кроме как пережить пограничный опыт – одному для этого хватает школьной травли, другому нужна война или блокадное детство, третьему необходима миссия на другой планете.

Если же должен в мире Стругацких найтись герой, который хорош и без войны, то это новая ступень эволюции. И в последней книге трилогии, «Волны гасят ветер», эта новая ступень эволюции появляется. Она называется «людены». Проблема в том, что они в колоссальном меньшинстве и что среди людей им места нет. Едва эволюционировав, они обречены улетать.

Люден может избежать конфликта или просто не заметить его. Люден занят другими противостояниями – менее лобовыми и линейными. Людена не интересует самоутверждение – у него все есть с самого начала. Он совершенен. Он не жилец.

А живой человек в мире Стругацких обречен отправляться на войну. Он может до известного предела сообразовывать свои действия с Базовой Теорией и даже помнить о высокой миссии землянина, но кончается это так, как в повести про Румату Эсторского: «В общем... видно было, где он шел», – говорит друг-землянин. Видно – потому что след он за собой оставлял широкий и кровавый.

В гениальном – думаю, лучшем – фильме Германа, который озвучит же он когда-нибудь (фильм Алексея Германа «Трудно быть богом», съемки которого начались в 1999 году, сейчас идет процесс озвучания), Румата похож на святого не тогда, когда честно пытается прогрессорствовать, а тогда, когда мечом прорубает себе дорогу среди сплошного зла, среди его кишок и прочих зловонных внутренностей. Идет и бормочет под нос: «Спроси, где сердце у спрута и есть ли у спрута сердце». Это ощущение липкого зловония охватывает зрителя, доводит до тошноты, душит физически – и тут только война, никакого компромисса, никакого воспитания. Тут детский опыт столкновения с войной, который есть и у Германа, и у Стругацких. Это в крови.

И вот здесь – еще одна важная мысль Стругацких: ненавидеть и презирать войну может себе позволить тот, кто ее прошел. У других этого права нет. Вот почему во время встречи Виктора Банева с детьми, в этом нервном центре «Гадких лебедей», Банев прав, а умные дети глупы и неправы. Другой пример – из умной и недооцененной повести «Парень из преисподней». Там действует бойцовый кот Гаг, элитный гвардеец, которого идеальный землянин Корней Яшмаа пытался переделать в землянина и приспособить к миру. Как-то у него не очень это получилось. В «Парне из преисподней» буквально воплощен девиз Банева: «Не забыть бы мне вернуться». Гаг возвращается в свой ад. И повторяет: «Вот я и дома».

Собственно, так и Стругацкие: всякий раз, прикасаясь к теме войны, они возвращаются в свой ад. Им с детства ясно, что войны развязываются подонками; что война – это кровь и грязь, предательство генералов и гекатомбы рядовых. Но поче­му-то их любимые герои лепятся только из этого материала, который, впрочем, иногда – не слишком равноценно – заменяется космическими опасностями. Ведь природа, если вдуматься, еще бесчеловечнее и беспринципнее любого генерала (жаль, что этого не понимает Кэмерон. А вдруг понимает?).

«Ты должен сделать добро из зла, потому что больше его не из чего сделать» – эпиграф из Роберта Пенна Уоррена к «Пикнику на обочине», самой страшной книге Стругацких. Страшной не только потому, что там разгуливают ожившие мертвецы, тлеет ведьмин студень и скрипят мутанты. А потому, что она про это самое – про добро из зла и про то, что больше не из чего.

Это не так, неправильно, в это нельзя верить. Но пока этого никто не опроверг.
• • •

Есть, однако, некий компромисс. Философ и писатель Александр Секацкий – тоже петербуржец – ввел термин «воин блеска». От воина света или воина мрака воин блеска принципиально отличается тем, что сражается не за добро и зло, которые часто взаимозаменяемы, а за личное совершенство; сражается с собой и за себя, для достижения той самой высшей эволюционной ступени, которая у Стругацких называется «люденами», а еще раньше – «мутантами». Это тоже война, но подвиги тут заключаются не в убийстве, а в непрерывном и мучительном перерастании себя.

Воина света не интересует тьма или свет – его интересует блеск.

Обреченная война – вот тема Стругацких; битва, где против нас – все и ничего нельзя сделать. Вечеровский из повести «За миллиард лет до конца света» – вот самый убедительный воин блеска. Он ведет войну, но воюет не за генералиссимуса и не за Родину даже, а за природу человека, за человека как такового.

«Бог – в человеке, или его нет нигде», – сказал мне БНС в интервью 1992 года. Так военная мифология – прежде всего мифология Великой Отечественной войны – трансформируется у Стругацких в той же экзистенциальной плоскости, в которой, скажем, мифология чумы у Камю. Или, скажем, мифология партизанской войны у Василя Быкова.

Так государственная война за страну, власть, строй преобразуется в личную войну за человека.

Стругацкие так претворили опыт Второй мировой – в фантастике. Осталось дождаться того, кто сможет столь же убедительно сделать это в книге про реальную Великую Отечественную.

Возможно ли это? Пока не получилось, но в рамках прежних парадигм так не напишешь. Надо абстрагироваться от фашизма и коммунизма, от любых идеологий – и написать войну так, как писали всю жизнь Стругацкие. Но где взять сегодня такого писателя? Вся надежда на люденов.

Иногда мне кажется, что Борис Стругацкий как раз и превратился в такого людена, почему ему и нет места среди людей. Выиграл свою личную войну и самоустранился, и сейчас где-то очень далеко – хотя на самом деле в Петербурге – пишет новый роман.

Мне возразят, что ученики к нему по-прежнему приходят в гости. А я скажу: вы же не знаете, что он делает до и после того, как они уходят. Может, он временно превращается в человека, а потом опять развоплощается в людена, и тогда кто его опишет? Нет таких терминов. Очень немногим удавалось превратить бесчеловечную войну в сверхчеловечную, сделать из дикого государства, в котором живешь, оптимальную декорацию для личного самосовершенствования и роста. Кто это сделал – тому уже скучно рассказывать, как это бывает. Кому надо, и так пойдет следом – в частности, читая Стругацких.

Не знаю, что еще про него сказать. А, вспомнил! Он живет на улице Победы.

Tuk

Участник
# Дата: 5 Апр 2012 13:49 - Поправил: Tuk
Ответить 


Я знаю, почему ссылки на этом форуме на Льва Гумилёва, считаются верхом неприличия и "не комильфо."
Но, его определение аберрации близости/дальности просятся до "кричу аж хочу!"
Сергей Полотовский
"Не знаю, что еще про него сказать. А, вспомнил! Он живет на улице Победы."
С одной стороны -- это счастье, что выросло поколение, умное, красивое и талантливое, которое о "всяких там войнах" только в неправильных книжках читали.
С другой стороны --обидно. Снова и опять эти дети полезут под пули и опять же "неподготовленными"
Правда, автор меморандума останется неуязвим. Как всегда.
Кому -- муть.
Кому -- правда муть!

БатаМак

Участник
# Дата: 7 Апр 2012 17:44
Ответить 


К сожалению, согласен с Быковым. Статья мне понравилась. Жаль, очень жаль, что большинство людей, на познав зла и страданий, не ценят добро и не умеют, бегут от сострадания...остаются как-бы недоразвитыми, непонятно, что они все-таки собой представляют и как нормальный в обычных обстоятельствах человек поведет себя в критической ситуации... почаще бы устраивать нам проверки на человечность, но без войны, конечно...
...моему поколению помогали формироваться, как пел Высоцкий, "нужные", правильные книги, фильмы и люди. А новым подрастающим поколениям я даже не знаю, что поможет формироваться правильно... пожалуй, с чем не согласен с Быковым - война тоже не поможет. Мы ее сразу проиграем. Не будет молодежь защищать ЭТО государство. Чего ради?......................................................................

Ворчун

Участник
# Дата: 7 Апр 2012 18:04
Ответить 


А вы-то какое горе пережили в жизни, чтобы иметь наглость писать такие посты?

БатаМак

Участник
# Дата: 7 Апр 2012 19:11
Ответить 


Сначала решил ничего не отвечать Вам. Передумал.

Я не писал, и не считаю, что надо обязательно пережить человеку горе, познать зло, чтобы взросли и закрепились определенные качества. Я считаю, что многие без этих прививок остаются черствы и ... не то чтобы без, но малодушны, что-ли... коряво как-то. ну ладно.
Жил месяц в Москве в 7 клинике, мо моему имени Сеченова, с отцом - ему делали шунтирование. Году в 1991. По тем временам сложнейшая операция с остновкой сердца и...т.д. 3% что останется живой, как сказал хирург Михеев, дай бог ему здоровья.
За месяц жизни в палате в кардиохирургии с сердечниками несколько э...э... зарисовок.
Два раза - СЛУЧАЙНО - спасал отца. После операции, на третий день, случайно прошел в реанимацию на втором - отд. было открыто. Отец в палате уже синий, никого нет, в дальнем кабинете пьют кофе с коньяком (моим кофе и моим коньяком, носил каждой реан. смене). разорался, меня выгнали. Оказалось - не откачали вовремя жидкость из легких. Пробивали спину. откачивали... еще раз - исчезли очень дорогие и дефицитные антибиотики...
В общей палате на верху, куда поднимают после реанимации, на 6!!! человек, кнопки вызова персонала закрашены напрочь, не работают. Пару человек периодически ночью начинали задыхаться, если их не посадить, они умрут. Сестрам по барабану. Один раз ничего не помогало, вышел в коридор, на посту никого, все кабинеты закрыты, выход из отд. закрыт. Звонил с поста на скорую, вызывал. Мне не верили, что вызываю в больницу, но потом расшевелили кого-то, слава богу человек дожил.
Видел я там многое, не буду утомлять другими, поверьте, страшными зарисовками. Вывод мой твердый - в основном люди умирали после операций, в палатах - по халатности и равнодушию медперсонала. Хирурги там были золотые... Причем персонал этот очень хорошо выжимал все средства из родственников.
Сестра у меня умерла не так давно в Питере. Знали врачи уже, что умрет. Но говорили - вот еще 100 тыщ - и мы сделаем то-то и то-то... там уже нечего было вырезать, но...
... не заплатила нашей фирме много денег за поставленный товар другая фирма. А заплатила она немного в органы. Мы судились... и еще... и еще... все суды выигрывали... но денег не получали... в конце концов - НОНСЕНС! Мы подали на бездействие суд. приставов, и выиграли. Но денег - ... правильно.
Есть у меня еще подобные примеры - как следователь из меня выжимал деньги, как пресовали меня во Львове в ЛОВД по надуманному поводу, как моему другу ни за что менты отбили почки и он очутился в хирургии... (рано утром дремали в машине на авторынке. Проснулись от того, что маски -шоу вытаскивают людей из машин и бьют дубинками). Не везло мне как-то, а? А не надо быть гордым и вести себя с достоинством! хе-хе...надо уметь заискивающе улыбаться...или по крайней мере иметь деревянное лицо... Сейчас слава Богу ситуация меняется в лучшую сторону. Люди стали не такими запуганными, а всякие органы - более осторожными...
Всречал я много в жизни и хороших людей. Но все более как-то из простых. А как только орган какой - сложная, скажем так, личность.
Поэтому - коль наступил на Ваш больной мозоль - извиняюсь.

Ворчун

Участник
# Дата: 9 Апр 2012 06:13
Ответить 


Ну и как вы изменились после описанных жизненных коллизий? Стили ли добрее, терпимее, человеколюбивие, толирантнее или как-то еще "лучше"? Судя по тому, как вы средактировали свой пост, воспоминания о коллизиях и связанных с ними мучениях и переживаниях в вас живы, а вот ощущения изменений, последовавших от пережитого, нет.
То, что я знаю из книг и собственного опыта, страдания приводят статистически верно к ожесточению характера, а вовсе не к его совершенствованию. Впрочем, быть может жестокость и жесткость как раз и есть движение вперед?

Епифаныч
Участник
# Дата: 10 Апр 2012 11:45 - Поправил: Епифаныч
Ответить 


Неприятная статья, какая-то душная. Вроде бы и похвалил, но как-то извращенно. Помните, как в к/ф "Республика ШКИД": "спасибо, хороший мальчик."
Особенно зацепили два момента.

"Стругацкий умеет требовать с тех, кого любит, и сроду ни с кем не сюсюкал. Все это с редкой откровенностью и даже самоедством описано в «Бессильных мира сего» – вероятно, самом откровенном его романе. Там много страшных сцен, даже больше, пожалуй, чем в «Пикнике», и есть довольно рискованная идея: без прямого насилия над человеческой личностью – насилия иногда самого буквального, с применением пыточного арсенала – Человека Воспитанного не получишь. Потому что, если человек не движется вперед, он не стоит на месте, а откатывается назад. Его тащит вниз Проклятая Свинья Жизни."
Хорошенькое дело, так и встают перед глазами жители МП все поголовно с пальцами без ногтей - повыдергали ногти в процессе воспитания. Во, сюжет.

"Об этом и «Хищные вещи века» – о том, что у светлого гражданина Мира Полудня нет внятного противоядия от кошмаров консюмеризма, потребления, праздности. Ему нечего предложить дивному новому миру."
С ног на голову. Да, БН уже не раз говорил, что ХВВ как бы поменяли своё значение, НО "на безрыбье", раз не построить МП, то лучше уж ХВВ, чем "1984". А у Быкова это уже "дивный новый мир", приехали.

И вообще, г. Быков считает, что АБС, всей душой ненавидя войну, скрытно через своих героев её пропагандируют. Да, судя по г.Б, маразмом могут страдать не только старики.

БатаМак

Участник
# Дата: 14 Апр 2012 14:46
Ответить 


Насчет пыточного арсенала - это конечно ерунда.

Кто перестает жевать, у того со временем неизбежно исчезают зубы.
Где гарантия, что манка будет всегда?
Пропадет манная каша - умрет от голода среди огорода.
Как сохранять функциональность зубов без их применения?

Tuk

Участник
# Дата: 15 Апр 2012 05:44
Ответить 


Цитата: БатаМак
Как сохранять функциональность зубов без их применения?

Прекрасная танка.
Цитата: Епифаныч
Неприятная статья, какая-то душная.

АБС - терпимее к простым человекам. Тем и ближе.

Игорь
Участник
# Дата: 14 Июн 2012 21:46
Ответить 


Неприятное ощущение от статьи. Все автору ясно - и про АБС, и про ВОВ, и про Сталина. Все решительными мазками. Почти стихами.
И - желание лично о БНС что-нибудь также лихо написать. Но не получается, информации мало. И хорошо. Не мне, конечно, судить, но мне нравится, что Борис Натанович не дает много информации о себе. А то ведь только дай повод.
А мне ничего не ясно о Стругацких и их творчестве. Мне кажется, они своими книгами как раз подошли (подвели читателей) к границе, за которой ничего не ясно. Нащупали ее - за счет интуиции или на каком-то личном опыте - обрисовали и создали монументальную конфигурацию. Или антологию предела, границы пути человечества, за которой или ничего нет, или должно быть что-то принципиально другое, не понятное для нынешних. Которое, наверное, вырастает из того, что люди прошли и узнали до сих пор, но не выводится из этого просто логикой или нажитым опытом.

Умник

Участник
# Дата: 14 Июн 2012 23:05 - Поправил: Умник
Ответить 


Красивая формулировка про творчество АБС как скульптуру границы пути. Из за этой красоты хочется ее принять без анализа. И я уже почти принял, однако природная въедливостть не позволила. Не буду пока приводить свои соображения, тем более, что при такой общности формулировки весьма вероятно, что я ошибаюсь, понимаю ее неправильно. Поэтому хотелось бы попросить автора ее раскрыть, конкретизировать на примерах, и так далее. В общем, наполнить конкретным содержанием.

Игорь, не сочтите это за подкоп под вас. Я в самом деле заинересовался, и если у вас есть ответ, то мне действительно интересно было бы его услышать.

Умник

Участник
# Дата: 14 Июн 2012 23:26
Ответить 


Возвращаясь к "танке" БатаМака. Мне, как и Tukу, понравилась форма. Но мне еще и содержание понравилось. Давно хотел продолжить, да все к слову не приходилось: его утверждение верно и по отношению к обществу, в частности, к МП. Агрессивность членов общества необходима для его, общества, выживания. Я сейчас не буду говорить о внутривидовом отборе, предположим, что с ним в МП разобрались благодаря ВТВ. Но та же самая ВТВ, уничтожив пресловутую "волосатую обезьяну", в терминологии БатаМака выдернула у человечества зубы. А манка обязательно когда нибудь да кончится.

И АБС это и сами видели, даже если и не хотели себе в этом признаться. Уже в "Беспокойстве" они задумываются, по сути, именно об этом, хотя это еще и не проявлено там напрямую. ЖВМ и ВГВ тоже только отчасти затрагивают этот аспект ситуации. А возьмите ответы БНа в оффлайн интервью. Он там целиком за создание ВТВ, хотя и признает, что практически ее появления ожидать не приходится, ибо не видно общественной потребности в ней. Но почему же не видно такой потребности? Может быть, не только по Кассилевскому "нэ трэба", но еще и потому, что человечество "инстинктивно" умнее своих членов, даже самых лучших, и не хочет создавать очередной инструмент самоискоренения? Да и сам БН совсем недавно написал в ответ на вопрос о ВТВ:
Цитата: Борис Стругацкий, оффлайн интервью от 10 июня 2012
<...> сомнения, <...> незнание практических методик, <...> немое признание нашего сегодняшнего бессилия, – все это очевидно, наглядно, тривиально, «лежит на поверхнсти». Воистину: «широк человек, – сузить бы!». Но сужать нельзя. Достаточно вспомнить Лема с его «Возвращением со звезд».


Игорь
Участник
# Дата: 16 Июн 2012 11:49 - Поправил: Игорь
Ответить 


Не ожидал, что эти мои слова вызовут такой отклик. А то бы заранее обдумал ответ и графическое представление. Но на приоритет я не претендую, интерпретируйте, как хотите.
Какой-то пространственной конфигурации я не подразумевал. Видимая картина известна - тот самый "большой балаган", в котором небосвод - кукольщик. Возможность чего-то лучшего время от времени возникает в воображении, но обычно не выдерживает реальности. И граница внутри тебя и в то же время будто задана извне. Может быть, аллегория такой границы написана в "Миллиарде лет" или в "Улитке" или в "Пикнике". Или в "Бессильных" или в "Отягощенных злом" или в "Гадких лебедях". Человек, даже желая, чтобы жизнь была чище, все время натыкается на себя самого - на свои сокровенные желания, неискоренимые привычки, вообще на свой способ существования. Нет другого способа существования, кроме того, который отягощает злом. Или он неизвестен. Или угадывается, но недосягаем, потому что нутро его не хочет, не может принять.
Может быть, буквальнее всего это выражено в "Миллиарде лет" или в "Пикнике". С виду - мир как мир. Но далеко не каждый шаг будет просто движением от т.А к т.B. Будто из ничего возникают преграды, которые могут стереть в порошок или дать наглотаться такого ветра, что башка слетит.
Никакого особого ландшафта у Зоны нет, но она - фантастическая конфигурация для тех, кто возмечтал что-то понять о жизни, стать как-то более счастливым или осчастливить других.

ЗЫ Как-то на пафос сбивает, когда пишешь об интересных произведениях.

Умник

Участник
# Дата: 16 Июн 2012 17:18
Ответить 


То есть, вы не готовы к анализу конкретики за вашим образом. Ну хорошо, это не так и важно. Спасибо.

Игорь
Участник
# Дата: 18 Июн 2012 09:00
Ответить 


А вообще Быков, по-моему, порой неплохо пишет. Запомнилось стихотворение, которое заканчивается словами:

Нас вырастил кто-то на верность народу.
С него и спросите, а мы ни при чем.

БВИ

Экс-модератор, редактор страницы АБС
# Дата: 20 Июн 2012 19:02
Ответить 


Самое, конечно, гениальное у Быкова:
"Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет".

Tuk

Участник
# Дата: 20 Июн 2012 21:34
Ответить 


Цитата: Игорь
Нас вырастил кто-то на верность народу.С него и спросите, а мы ни при чем.

К-красиво!
Чё, дальше?
Спросить -- не с кого.
А, Вам -- и так -- не слабо!
Чё, нибудь, кроме весь мир разрушить, и за тем....
В Вашей программе есть?
Или, как обычно, расчёт на народ. Сам, себе, разберётся, кого из вас считать за плевелы, кого за злаки.

Tuk

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 10:52
Ответить 


Цитата: Умник
Агрессивность членов общества необходима для его, общества, выживания.

Cпорно. На самом деле.
Общество, сегодняшнее, выживает за дружбу и сотрудничество.
Хотите = проверьте.

Tuk

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 11:47
Ответить 


Аркадий Натанович, мне = мне ближе и понятней.
В смысле, за войну.
Хе!хе.

Умник

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 18:33
Ответить 


Цитата: Tuk
Cпорно. На самом деле.
Общество, сегодняшнее, выживает за дружбу и сотрудничество.

Думаю, вы просто не обратили внимание на то, что у меня там шло после процитированной вами фразы про агрессивность членов общества и его выживание. А там были слова про необсуждение "внутривидового отбора". Но если хотите: конечно, любое общество нуждается в "дружбе и сотрудничестве" его членов по отношению друг у другу. Но выживает оно все же только на балансе обеих тенденций: агрессивности и сотрудничестива. Собственно, я полагал это очевидным, потому и не вдавался в детали. То же самое и с "внешним" отбором: отсутствие такого баланса в отношениях с соседями ведет или к захвату, или к войне.

Tuk

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 19:20
Ответить 


Цитата: Умник
вы просто не обратили внимание на то, что у меня там шло после процитированной вами фразы про агрессивность членов общества и его выживание.

Я, внимательно, читаю Ваши, посты.
Или, топики, или, как Вам, будет zгодно.
Веслуха - в отмазках.
Polsko turgeshi
Или, язык, человеческий.

Умник

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 19:41
Ответить 


Вы возразили, я ответил. Можете называть это отмазкой, если хотите. Сути дела это не меняет.

Tuk

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 20:02 - Поправил: Tuk
Ответить 


Цитата: Умник
Сcути дела это не меняет.

Вам, москвичам, хоть так, жара, хоть этак жара.
Cсыти дела не меняет.
Даже, естли, в Чикаго, отползли.
И, тама, прижилися.


Умник

Участник
# Дата: 24 Июн 2012 20:17
Ответить 


Даже когда вы острите, искажать цитируемые слова не стоит. Так же, как и остальные факты (я никогда не жил постоянно ни в Москве, ни в Чикаго, хотя бывал и там, и там). Выпейте лучше еще одну, за друзей. Которых совершенно ни к чему лишний раз обижать.

Ничто
♒ Участник
# Дата: 27 Июн 2012 06:13 - Поправил: Ничто
Ответить 


Прощения просим!

Начало -
Ваш ответ
Bold Style  Italic Style  Underlined Style  Image Link  URL Link  Insert YouTube video  Empty quote 
:) ;) :-p :-( Ещё смайлики...  Отключить смайлики в сообщении
#610B38 #DF0101 #8A4B08 #FF8000 #0B610B
#01DF01 #01DFD7 #08088A #2E2EFE #7401DF
#DF01D7 #585858 #BDBDBD #D0A9F5 #A9D0F5
Ochrana proti spamu. Napi№te prosнm инslici иtyшi:

» Логин  » Пароль 
Только зарегистрированные пользователи могут здесь постить. Авторизуйтесь для отправки сообщений, или зарегистрируйтесь сейчас.

 
На форуме: Гостей - 3
Участников - 0
Рекорд одновременно присутствующих на форуме, Всего: 262 [3 Фев 2020 13:22]
Гостей - 262 / Участников - 0


Поддержка: miniBB™ © 2001-2024